23.11.2016 ЖУРНАЛ МОСКОВСКИЙ БОКС
Перед тем как начать занятие, тренер сообщил нам, что через месяц будет проводиться первенство по боксу. Потом он достал записную книжку и за
читал фамилии тех, кого он допускает к участию в соревнованиях. Это были фамилии преимущественно самых крепких ребят нашей группы. Каково же было моё удивление, когда тренер объявил, что я буду выступать в наилегчайшем весе.
До сих пор я считал себя полулегковесом. Поэтому я решил поправить тренера.
— Это опечатка, — сказал я, краснея, — мой вес полулёгкий.
Но тренер не смутился.
— Ты парень сильный, — сказал он, подходя ко мне. — А сила солому ломит. Сбросишь шесть килограммов и будешь работать в наилегчайшем. Вырубишь первое место. С твоей колотушкой там нечего делать.
Единственно, чего мне следовало, по его словам, опасаться на этих соревнованиях — не простудиться на ринге во время боя. И остальные участники соревнований уверяли, что мои бои в наилегчайшем весе будут напоминать игру в одни ворота. Мне очень хотелось «вырубить» первое место, я согласился согнать вес.
Когда я возвращался с тренировки, мне было слегка грустно: я жалел своих будущих противников. Друзья по секции завидовали мне.
А на работе по случаю моего предстоящего участия в соревнованиях вышел экстренный номер цеховой стенгазеты, и у начальника цеха состоялось летучее совещание, где решено было в интересах роста спортивной славы завода на время сгонки веса перевести меня на работу в дровяное сушило. Я стал популярным человеком. Даже самая интересная из заводских девушек — Эмма из конструкторского бюро теперь улыбалась мне при встрече. Но странное дело. С некоторых пор я перестал улыбаться. Жесток режим сгонки.
— Не больше стакана жидкости в день, — предписывал тренер и друзья безжалостно следили за мной.
Особым распоряжением заводской столовой было запрещено давать мне первые блюда.
Настроение моё падало вместе с весом. Пропал румянец. Лицо осунулось, стало серым, как карандашный рисунок. Пить, пить и пить — было моё единственное желание. Обещанные победы почему-то не радовали меня.
За неделю до соревнований меня повели в баню парить. Всей командой.
В парной тренер поднаддал такого страшного жару, что даже самые что ни на есть древние
деды, не выдержав, заскользили с верхних полок, как заправские слаломисты.
С собой на верхнюю полку мне разрешено было взять таз
с холодной водой. Иначе там находиться было невозможно. Остальные девять человек, от легчайшего веса до тяжёлого, поминутно сменяясь, нещадно хлестали меня облысевшим берёзовым веником.
Потом мне было предложено провести пару раундов боя с тенью. Тени я не видел, по всей вероятности, у меня её уже не было, а вот синие круги перед глазами и звон в ушах — это было. Первый раунд я выиграл. А в конце второго, по- видимому, нарвался на удар.
Очнулся я в раздевалке. Банщик деловито прятал нашатырный спирт в аптечку. Ребята одевались.
— Ну как? — приветствовал моё пробуждение тренер. — Крепись, ещё неделя — и ты вырубишь первое место.
«Ещё неделя!», — подумал я, и мне захотелось снова потерять сознание.
Утром в день соревнований за час до взвешивания у меня оставалось ещё 400 граммов лишнего веса — накануне я смалодушничал, и умываясь на ночь, хлебнул из-под крана водицы.
Теперь приходилось расплачиваться. Узнав о лишнем весе, тренер поручил меня двум своим старым питомцам.
Старые питомцы тренера имели уже третий разряд. Это были тяжёлые, коренастые парни, «профессиональные сгонщики» и отчаянные рубаки на ринге. Они хорошо знали, что от них сейчас требовалось.
Напялив на меня множество тёплых одежд, они принялись вдохновенно гонять по стадиону, подталкивая в спину, когда я бежал медленно, как им казалось.
— Побежал! Побежал! Ещё два круга! — кричал нам тренер, расхаживая посредине футбольного поля.
Когда бежать стало невмоготу, парни ухватили меня за руки и потащили на буксире.
Наконец, сами, видно, устали и отвели меня в раздевалку. Там мне велели лечь на пол и завалили кучей разной одежды. Под ней я должен был «хорошо попотеть». Тяжёлые парни взгромоздились на верх этой кучи и стали рассказывать анекдоты. Тренер следил за часами.
— Аут, — сказал он наконец, и парни бросились меня откапывать. Откопав, они раздели меня, умыли и «прикинули» на весах.
50 граммов лишних! Тренер поморщился. До конца взвешивания оставалось десять минут.
— Сбрейте ему волосы и вымойте голову. С мылом, — сказал он парням. — Да поживей.
Я пробовал слабо сопротивляться, когда упали первые мокрые кольца волос. Но было бесполезно. Один парень непрерывно пожимал мне руки, поздравлял с первым местом, а другой остервенело щёлкал ножницами и приговаривал, по-видимому, любуясь своей работой:
— Хорош, хорош, на писаря похож...
— Теперь порядок! — похлопал он меня по плечу. — Будешь с запасом. Как огурчик.
... Поддерживаемый с двух сторон, я пошёл на весы. 51 килограмм! Ровно!
Мне помогли спуститься с весов и дали стакан соку. Такого вкусного соку я ещё не пил!
Разминался перед боем я неохотно, с трудом преодолевая сонливость. Но желание драться и выиграть у меня ещё было. До сих пор не могу понять, как мне удалось его сохранить.
Когда парни вели меня к рингу, кто-то из зрителей крикнул, показывая в мою сторону:
— Взгляните, какого орла ведут!
От яркого света ламп, освещающих ринг, у меня закружилась голова. Колени дрожали. Два крепких парня и тренер с трудом пропихнули меня за канаты. В противоположном углу появился мой противник. Он был на голову выше меня, но на ринг взобрался сам.
— Зарубишь его, как мышонка, — обнадёживающе говорил тренер, поглаживая мои плечи.
— Боксёры, на середину, — приглашает судья.
Рукопожатие. Несколько слов. Мы расходимся по углам. Гонг!
— Иди и задави его, — напутствует тренер и подталкивает меня в спину. Я выбрался на середину ринга...
Весь раунд я гонялся за противником, пытаясь зацепить его своей «колотушкой». Но он легко уходил, заставляя меня промахиваться, и отвечал лёгкими ударами. С каждым промахом я выдыхался всё больше и больше. Наш бой, действительно, напоминал игру в одни ворота. Но ворота эти были мои.
В конце второго раунда я настолько выдохся, что буквально висел на противнике, как любящий родственник в час расставания. Судье с большим трудом иногда удавалось отрывать меня. Но едва бой возобновлялся, я вновь обхватывал своего противника, надеясь таким образом продержаться на ногах.
И вот за несколько секунд до гонга, пытаясь провести очередной захват, я промахнулся и, к огромному удовольствию зрителей, с кастаньетным стуком рухнул на ринг. Подняться я уже не смог. Судья объявил нокаут!
...С этих пор я больше не гоню вес, поскольку считаю, что первое место «вырубить» невозможно — его можно только выиграть.
Л.Зверинцев